Убийство Гиви и пытки в «Изоляции». Цитаты Олега Сугерея, после которых от него открестилась СБУ
Олег Сугерей – из Харькова. До войны работал в издательстве, участвовал в харьковском Евромайдане. С началом боевых действий был мобилизован в украинскую армию, выполнял боевые задачи на фронте в Луганской области, под Донецким аэропортом. После демобилизации стал добровольцем отдельного полка спецназначения, а затем, по его словам, – контрразведчиком СБУ.
В оккупированном Донецке Олег Сугерей попал в плен и 33 месяца провел в тюрьмах. Для проекта Цензор.НЕТ «Своя война» он рассказал о ликвидации террориста Гиви, подготовке к подрыву телевышки с оборудованием боевиков и пытках в «Изоляции». После выхода интервью Служба безопасности Украины заявила, что Олег Сугерей не служит и никогда не служил в ней.
Свои.City составили подборку цитат из резонансного интервью.
«На весь автобус у нас было два «калашникова» с полными рожками»
Когда начался Майдан, мне было 38. Какое-то время колебался, идти или нет на войну. Я не радикал, я сторонник закона. Надо относиться к Конституции с уважением. Пришла повестка в апреле 2014 – меня призвали в армию. В 22-й батальон территориальной обороны. Когда приехали в Луганскую область, ребята были не готовы воевать. На весь автобус у нас было два «калашникова» с полными рожками.
Был случай, когда люди бросали автоматы и говорили, что не хотят в этом участвовать, мол это все Майдан и переворот. Командир построил всех и сказал: «Кто за Украину – направо, остальные – налево». Я, конечно, пошел на правую сторону.
«Когда заехали в оккупированный Донецк, Гиви был жив, выехали – он был уже мертв»
В ноябре 2016 перешел на службу в контрразведку СБУ. Первое задание – заброска в Донецк, чтобы вытащить российского офицера для обменного фонда. Но потом все переиграли. По легенде у меня была напарница, мы оба были из Мариуполя. К операции готовились менее двух недель. Заехал в оккупированный Донецк, Гиви был жив, выехали – он был уже мертв.
Моя задача была – обеспечить прикрытие девушке. Эта девушка была знакома с Анастасией Петригой, которая пронесла взрывчатку в кабинет Гиви, и взрывчатка сработала после того, как она оттуда ушла. Дело еще не закрыто, ведется следствие ФСБ. Они вышли на перевозчиков и смогли установить круг лиц, причастных к этому.
Девушку, которая была со мной, вывезли 11 февраля 2017 года, в день похорон Гиви. Я покинул Донецк через неделю, выехал в Полтаву.
«Напарник оказался двойным агентом и сдал меня»
Через неделю снова был заброшен в Донецк. В Петровском районе на телевышку поставили новое оборудование – для военной связи и информационной войны, для пропаганды на Украину. Поступила задача подорвать оборудование. Там рядом частный сектор. Чтобы люди не пострадали, надо было сложить вышку: подорвать опорные тросы, чтоб вышка сложилась. Этого было достаточно, чтоб прекратить сигнал.
С новым напарником познакомился в Курахово. Давид Абакумов – его имя под прикрытием. Давид оказался двойным агентом и сдал меня, как только пересекли территорию. Материалы, в которых он фиксировал свои контакты с СБУ, были использованы против меня при следствии в Донецке.
«В какой-то момент ты впускаешь смерть в себя»
Заехал в Донецк 2 марта 2017 года, а задержали 16 марта. Уже вели наблюдение, в какой-то день вышел за хлебом, подошли спереди и сзади, получил по затылку рукояткой пистолета, проверили паспорт и повезли в «Изоляцию».
Постановочное задержание для российской пропаганды
Связывают в виде «снежинки». Мешок на голове, все это с криками, матами. Наматывают провод на мошонку. Второй конец на мизинец ноги, поливают водой, включают ток и держат провод. На секунду прекращают и снова. Для меня это был рубеж. Думал, покончу жизнь самоубийством. Мозги у тебя просто кипят, они горят. Периодически бьют по почкам, по голове. После пыток тебя разматывают и кидают в карцер. Спустя какое-то время подъем, снова снимают штаны, наматывают провод и повторяется все по кругу.
Я пожалел, что у меня спортивное сердце, просто хотелось смерти, жить в тот момент уже не хотелось. В какой-то момент ты впускаешь смерть в себя, ты меняешься, становишься другим.
«Горловский чай» – когда на голову льют кипяток»
Они будут пытать до тех пор, пока не получат то, что надо, либо пока ты не умрешь. Это длилось почти 10 суток. Представление о времени сжалось. Нет окон, с мешком на голове. Просто просил: убейте. Ставят пистолет к голове, взводят курок и стреляют холостым. Для меня это была пауза.
Иглы под ногти – не самое страшное что было. Я отдыхал. Чувствительность потеряна, ты как кусок мяса. «Горловский чай» – когда на голову льют кипяток.
Некоторые пленные участвовали в пытках. Били в полсилы. Но если не бить, то всем разобьют головы. Стоять часами на шпагате руки вверх – это тяжело, в это время тебя бьют, пытки. Особое внимание к гениталиям. Кулек на голову и душат, пока не начинается агония.
Постановочный следственный эксперимент
«В одиночной камере – 2 года 8 месяцев»
В СИЗО был как санаторий. Трехразовое питание, каша на воде, буханка хлеба, матрац на нарах.
Главное – это люди, общение, ты не один и тебе легче психологически. Несмотря на то, что мы в одиночках, перекрикиваемся. Пыток там нет. Если кричишь «Слава Украине!», предупреждают, что зайдут с дубинками. Кричал, и не я один. На стене в камере нацарапал Сенцов#free. Именно это осознание, что мы – нация, мы все – украинцы, это давало мотивацию.
В одиночной камере – 2 года 8 месяцев. Подвал полтора метра, нары, умывальник, туалет. Неба не видишь, перед окном глухая стена. Звезды на небе увидел в лагере – за два месяца до освобождения попал на 32-ю макеевскую зону. Видел, как люди доходили и на утро их выносили холодными.
«С теми, кто ведет войну с Украиной, мира быть не может»
С теми, кто ведет войну с Украиной, мира быть не может, это будет просто капитуляция. Это будет мир на коленях, а нужен ли такой мир? На колени ставят, это обязательно, это часть унижения.
Мир на каких условиях? Мы становимся на колени и живем по указке Путина? Покупать газ, как он скажет, и говорить на языке, как он скажет?..
«Я бы отдал 100 беркутовцев за одного разведчика»
В одиночке передумываешь всю свою жизнь. Верховенство права и невозвратимость наказания – это цивилизованный путь. Но законы будут переписываться постоянно, я согласен с президентом не как с человеком, а как с функционером, с тем, что он говорит: мы поменяли живых.
Этим террористам прокуратура запросила пожизненное заключение. Я получил 18 лет строго режима по «законам ДНР». А это значит – никогда. Туберкулёз, болезни. Сейчас мне 43, когда бы я вышел и вышел бы вообще?
Обмен был нужен, даже за одного последнего украинца надо менять. Я бы отдал 100 беркутовцев за одного разведчика. Те люди, кого обменяли, нам не нужны, зачем их кормить, платить налоги. Давайте придумаем механизм, давайте лишать гражданства. Не держите их, пусть едут.
***
Чтобы читать эксклюзивные истории
Свої в Telegram 
