Закон войны. Шесть сложных историй о жителях Донбасса в фотографиях Сергея Моргунова
Сергей Моргунов – киевлянин. В 2012 году взял в руки фотокамеру, а Майдан подтолкнул его заняться фотодокументалистикой. До войны он никогда не был на Донбассе. Его Сергей впервые посетил 7 лет назад, в марте 2014-го. Как раз когда была предпринята первая попытка провести «референдум». Еще он побывал на митинге сторонников «русского мира».
«Первые впечатления о Луганске были не очень: выглядит он депрессивным, мало деревьев, все кругом монотонное, унылое и серое. Тем более, это был март, а этот месяц городу красок не добавлял. Следующий визит на восток состоялся уже в июле, в разгар боевых действий. И знаете, скажу честно, полюбил индустриальные и природные ландшафты промышленного Донбасса».
На днях в Музее истории города Киева открылась выставка Сергея Моргунова Jus in Bellо. На ней представлено около пяти десятков фотографий, сделанных во время визитов на Донбасс в период с 2014 по 2020 годы.
Сергей Моргунов представил в Киеве выставку о жизни мирных жителей на линии разграничения на Донбассе
«Выставка называется Jus in Bellо («Закон войны»). Это термин международного права. Закон войны регулирует взаимоотношения между воющими сторонами и гражданским населением. Также включает в себя термин о «справедливой войне». В контексте войны за людей и их блага. Фокус фотографий сконцентрирован на обычных людях, которые являются жертвами военных действий».
Свои спросили автора об истории создании этих снимков и людях, которых он запечатлел.
Потеряла старшую дочь, ногу и слух
Фотография была сделана в июне 2015 года в Трехизбенке. Это поселок городского типа в Новоайдарском районе Луганской области. Женщину зовут Ольга. Мужа, кажется, зовут Сергей, уже точно и не вспомню.
Ольга весной родила сына, а через некоторое время ей нужно было на прививку в ныне оккупированный Славяносербск. В больницу Ольга поехала со старшей дочкой, ей на тот момент было 9 лет. По дороге домой начался бой. Прилетели 120-милимметровые мины. Осколками снарядов задело Ольгу и ее дочку. Когда она на короткое время пришла в себя, то увидела рядом неподвижное тело дочки, которая лежала на поваленном заборе. Уже в больнице муж Ольги написал на листке бумаги, что дочери нет в живых. Тогда от взрыва погибло еще двое мирных жителей.
Ольга потеряла левую ногу и возможность рожать. А еще из-за полученных травм она перестала слышать. Так что теперь общение жены с мужем происходит с помощью бумаги и ручки. Осенью 2020 года по работе я вновь побывал в тех краях. Соседи сказали, что семья переехала, а куда – неизвестно.
Излучала теплый и яркий свет на фоне кошмара
Эти фотографии также из Трехизбенки. Девочку по имени Катя я фотографировал: в 2015 году, когда ей было 5 лет, и вот совсем недавно, в октябре 2020-го. На втором снимке она со своим младшим братом Богданом.
Ее семья, мама с дедушкой, с началом боевых действий переехала в поселок из Снежного. Бежали от войны в Донецкой области, а попали на войну в Луганской области. Катин дедушка помогал батальону «Айдар», который располагался в селе. И в какой-то момент он сам решил присоединиться к добровольцам. Что сейчас с мужчиной, я не знаю. Спрашивал у мамы Кати о его судьбе, но женщина переводила разговор на другую тему.
Катя мне запомнилась необыкновенной харизмой. Ребенок излучал теплый и яркий свет на фоне всего того кошмара. А еще девочка очень много смеялась. Сейчас она по-прежнему харизматичный ребенок, только повзрослела и стала немного серьезней. По моим ощущениям, за те пять лет, что мы не виделись, условия жизни Катиной семьи только ухудшились.
Крышу этого дома перекрывали три раза
Опять многострадальная Трехизбенка. Женщину зовут Вера. Ее мужа – Леонид. Они сами из Луганска. С началом войны супруги переехали в Трехизбенку. Жили на первом этаже дома, который Леонид строил последние тридцать лет.
В их двор снаряды прилетали неоднократно, и в последний раз снаряд от «Града» попал уже непосредственно в дом. Им очень повезло, потому что ракета не разорвалась. После одного из “прилетов” Вера и Леонид переселились в летнюю кухню. Там они живут до сих пор. А дом так и стоит побитый снарядами.
Чтобы его ремонтировать, нужны немалые денежные ресурсы. Первое время им помогали и областная администрация, и местные люди. Но со временем и те опустили руки. Просто, как только дом подлатают, то снова прилет. И так пять раз. Крышу перекрывали три раза.
Я узнавал, Леонид и Вера живы. В Луганск решили не возвращаться. Благо, что сейчас в Трехизбенке уже нет таких сильных обстрелов, как еще три года назад.
Это последний приют Нины
Фотография сделана в Станице Луганской. Это был временный приют для маломобильных и пожилых людей. Всего их там было около семидесяти человек. Приют в заброшенном детском садике обустроили волонтеры и активисты, государство к приюту не имело никакого отношения. Женщину зовут Нина.
За несколько лет до войны у нее случилось два инсульта. Она потеряла возможность ходить и видеть. Это было в Луганске. Летом 2014-го родственники перевезли Нину в этот приют. Почему семья приняла такое решение, сотрудники приюта мне не сказали. После этого я дважды был в Станице Луганской и интересовался приютом, но концов так и не нашел. Поэтому судьба Нины и других обитателей приюта мне не известна.
Дом Славы загорелся первым
В поселок Вороново, это недалеко от Северодонецка и в паре километрах от линии фронта, я приехал уже спустя месяц после масштабных лесных пожаров. Уже все было потушено, ничего не дымилось. Поразило меня то, что люди продолжали копаться в золе. Одни искали документы, хотя вряд ли там можно было что-то найти. Но меня поразил мужчина, который разгребал пепелище в поисках останков своей жены. Она тоже могла спастись, но в последний момент решила забежать в дом за документами и сгорела заживо.
На выставке можно увидеть фотографию Славы. В конце сентября 2020 года он сидел дома, смотрел телевизор. На улице было дымно уже несколько дней - леса горели. Но это было далеко, поэтому Славу особо не волновало. А ближе к вечеру стало понятно, что пожар подступает к Вороново. Через окно дома Слава уже видел горящий лес. А самое страшное – шквальный ветер разносил искры от леса практически до забора.
Дом Славы загорелся первым. Следом дом через дорогу. У мужчины не было времени на раздумья, он прыгнул в машину, в чем был, прихватив лишь часть документов, и поехал через огороды и поля. На дорогу выехать было невозможно, так как пылала вся улица. В центре поля его машина «села» на кусок трубы. Далее мужчина вынужден был бежать. Говорит, что убегал от ветра.
А в центре поселка уже собралось около пятидесяти человек и двадцати машин. Их эвакуировали через горящий лес с обеих сторон. Последним выезжал Василий, сосед Славика. На своей желтой копейке догонял колонну. Думал, что уже не выживет. Огонь с обеих сторон, машина горячая внутри, пластик стал мягким, сквозь дым чуть что-то видно.
Мужчины живы остались. Правда, у Василия машина сгорела, а Славик остался без крыши над головой.
Соседи выносили из подвала, чтобы смотрела на солнечный свет
2015 год, Опытное, Ясиноватский район Донецкой области. От поселка до уничтоженного аэропорта всего лишь два километра. В мирное время в Опытном жили 750 человек. Сейчас только пятьдесят.
Там люди до сих пор живут в условиях, которые не сильно отличаются от тех, что были в самом начале войны. Насколько мне известно, у них так и не появилось централизованного отопления, электричества и подачи воды. Но также меня удивляла их взаимоподдержка. По крайней мере, так казалось. Несколько семей ютились в подвале пятиэтажки. Им помогали военные с медицинской помощью, дали генератор, куда периодически заливали топливо.
В том подвале на протяжении двух лет вынуждена была жить женщина с инвалидностью. Каждый раз, когда обстрелы прекращались, соседи выносили ее к входным дверям, чтобы она имела возможность видеть солнечный свет. Эта женщина умерла от болезни в 2016-м.
Свої в Telegram 
