Когда второй ребенок умер у меня на руках, я заплакал. История интерна из Мариуполя
Денис Козлов находился в блокадном Мариуполе. Как врач-интерн с коллегами он целый месяц боролся за жизни пациентов. Спасти удалось не всех. Денис выехал и сейчас работает в Кропивницком. Донбасс SOS задокументировали его историю.
Три года я работал медбратом в урологическом отделении, а за полгода до войны стал интерном. 24 февраля в 4:47 мне позвонила подруга из Киева и сказала, что началась война. Я удивился, ведь война в Украине идёт уже не первый год. Поэтому утром просто пошёл на работу, удивляясь очередям в магазины и на банкоматах. Не паниковал даже, когда начали захватывать соседние населенные пункты. Выезжать не собирался, я – врач, я нужен здесь и сейчас.
Фото: Facebook/Денис Козлов
В то время уже много кто не выходил на работу, у них просто не было возможности. Ситуация ухудшалась в геометрической прогрессии.
Когда у меня на руках умер второй ребенок, я заплакал. Это было намного сложнее, чем я мог себе представить. Мы с моим другом пили чай в приёмной, когда забежал отец с ребёнком, замотанным в одеяло. Его раненную жену сзади несли волонтёры. Эти люди относили еду бабушке и попали под обстрел. Мужчина отделался шоком, у его жены было сквозное ранение мочевого пузыря, а у ребёнка – тяжёлая травма головы. Мы пытались его спасти, но шансов не было. Маму ребёнка прооперировали и, когда я выезжал из Мариуполя, она уже ходила. Сейчас она на территории, контролируемой "ДНР". То, что людей насильно туда вывозят, – правда.
Мы работали в операционных круглосуточно. Еды, медикаментов не хватало. Пациенты просто лежали на холодном полу на матрасах. Из-за отсутствия электрики врачи, медсёстры, санитары носили на руках раненных по этажам. Хирурги занимались всем. Принимали роды без акушеров. Интерны-гинекологи читали, как делать Кесарево сечение и не боялись взять на себя ответственность ведения беременных. За этот месяц у нас родилось шесть детей и шесть котят. Больница стала приютом для тех, кто потерял дом.
Мы брали в аптеках препараты, которых очень не хватало. Местные воровали еду в магазинах. Брали даже то, что совсем не пригодится им. С продовольствием было тяжело. Стало легче, когда пришли "защитники", но брать тарелку борща под дулом автомата – занятие не из приятных.
Когда появилась связь и интернет, мы узнали о гуманитарных коридорах. Часть врачей выехала. Те, кто остался, изо всех сил старались спасти раненных. Не было медикаментов, стерилизации и каких-либо материалов. Люди умирали не из-за того, что врач что-то не так сделал, а из-за того, что не было адекватной стерилизации.
На третей неделе блокады некоторым врачам удалось выбраться. После этого нам запретили покидать больницу, вплоть до расстрела. Тогда мы даже не воспринимали это как плен. Спустя время я начал искать пути отступления. 20 марта ко мне подошел отец одного из пациентов, которого нужно было вывезти, чтобы спасти. У него было две машины. Я не имею водить машину, поэтому мы взяли мою знакомую и ее семью. Нам начали угрожать, что нас сдадут оккупантам, но мы решились. Взяли с собой пачку пельменей и ящик спирта, чтобы откупиться. Дальше – самое страшное в моей жизни.
Мы проехали 25 блокпостов, там были военные разных национальностей. Они осматривали мои татуировки, телефон. Я не признавался, что врач. Сказал, что студент 5 курса. На последнем блокпосту нас не пропустили. Сказали, что там Украина – они никого не пропускают и расстреливают машины. Но мы не дураки. Заехали, стоят военные с синими лентами. Мы не знали, какие они должны быть и подумали, что сейчас снова будет допрос. Но они заговорили чистым украинским языком. Я был готов плакать от радости. Это был самый приятный момент за последний месяц.
Насколько мне известно, сейчас больница функционирует, но уже под "Министерством здравоохранения ДНР". Недавно общался с коллегой, который выехал позже меня, и он застал тот период, когда приехал этот "министр". Говорит, обещали квартиры, хорошую зарплату, светлое будущее и все такое… А в Мариуполе более 90% домов просто уничтожены.
Свої в Telegram 
