Мать освобожденного моряка – о первых днях с сыном, десяти месяцах ожидания и ностальгии о Донбассе
7 сентября капитан-лейтенант, член экипажа катера «Никополь» Сергей Попов вернулся в Украину во время взаимного с Россией освобождения «35 на 35». Он – один из 24-х уже бывших военнопленных моряков, захваченных Россией в Керченском проливе 25 ноября 2018 года. В аэропорту «Борисполь» ему вручили звание капитана 3-го ранга, но главное – он наконец-то увидел маму, жену, двоих сыновей.
Сергей Попов родился и вырос в Докучаевске. Задолго до войны решил стать военным, в 2014 служил в береговой охране в Крыму. После штурма его части «зелеными человечками» вышел на «материк». Говорит, что не мог остаться, несмотря на уговоры: «Присягу дают только раз».
Сергей перешел во флот, переехал в Одессу и встретил там будущую жену, семья которой перебралась на юг из Луганска. У них двое сыновей. С началом войны к Сергею вынужденно переехали его сестра, брат и мама.
Все десять месяцев, когда Попов находился в российской тюрьме, родные были его главной группой поддержки.
Его мама Лилия Попова рассказала нам, как двое суток не спала, ожидая СМС об обмене, о том, как сестра Сергея прыгала через кордон ФСБ, чтобы поцеловать брата, и о вопросах детей моряка: «Папа, почему ты стал другим?»
Далее – прямая речь Лилии Поповой.
Я узнала о том, что Сергей попал в плен от девочки из нашего Докучаевска в Донецкой области.
Я еще пять лет назад переехала к детям в Одессу, но в родном городе остались мои родители. И моя знакомая, которая за ними ухаживает, прислала мне десять месяцев назад СМС: «Твой Сергей, случайно, не в море?» – «В море» – «Случайно, не под Крымом?» – «Они идут на Мариуполь» – «Зайти в интернет. Выложили видео». Это был ролик навала на «Яны Капу».
Я звоню невестке: «Наши пацаны в засаде». И мы уселись следить за новостями.
Только на следующий день позвонила жена командира. Вслед за ней адвокат из Крыма: «Я представляю интересы вашего сына».
Сережа рассказывает, что первые дни они никому из крымчан не доверяли и думали, что их отпустят. Он попросил передать ему еду, одежду и исчез, даже адвокат не знала где он. Два дня мы жили в невесомости: ребят не было в Крыму, и еще не было информации о том, что они в Москве.
На суд в Москву я выехать не могла, я военнослужащая.
На одном заседании была невестка, на втором его сестра. Сидели на расстоянии метра два-три от парней. Девчонки поворачивали мобильные, так чтобы их было видно из «аквариума» и показывали фото детей. Сережа всматривался, кивал головой: «Рассмотрел, листай дальше».
Дочь постаралась обнять его после суда. Он идет, а она знаками показывает: «Нагнись, поцелую». Он наклонился, а она не допрыгнула и жаловалась: «Мам, попала в бороду, а она такая колючая».
Последняя неделя была длиннее, чем все девять месяцев вместе взятые.
Нас подняли, собрали за полчаса: «В семь утра вылет». Мы разбудили детей. Невестка кричит им: «Ура, папа возвращается». И отбой. И мы двое суток боялись уснуть. Глаза пекут, голова отключается, а ты смотришь на телефон: «А вдруг придет СМС, что они прилетят ночью».
Наконец, в прошлую пятницу позвонил омбудсмен (Людмила Денисова. – Свои): «Будьте готовы». И теперь я до последнего не верила, не звонила на работу, не отпрашивалась. Только когда вылетел самолет в Киев, попросила подменить меня.
Нам сказали, что дети будут выходить из самолета, мы будем их встречать. Но команды журналистам «стойте ровно» хватило на трех человек.
Дети думали, что папа в море.
И старший, которому сейчас четыре года, начал спрашивать: «Почему так долго нет папы?» Меньший, которому сейчас два, просил показать фотографии папы в телефоне. Мы не знали, как детям объяснить, что такое плен, что такое тюрьма. И зачем детей травмировать? Мы врали, что папа в командировке, что нет запчастей, что они не могут в море отремонтировать корабль.
Лилия Попова, сыновья Сергея – Андрей и Леша, сестра Ольга
В субботу сыновья его наконец увидели и спрашивали: «Почему тебе так долго не привозили запчасти?» И еще: «Почему ты стал другим?»
Папа был крепкий дядька с весом 97 килограммов, сейчас – 72. Переодевается вчера, говорит: «Смотри, какой у меня пресс. Кубики у меня есть?» Какие кубики! Он мне позвоночник через живот показывал! Худой, бледный. Появились морщины. В глазах растерянность. Ничего. Отогреем, откормим.
Мне показалось, что он не может простить себе, что упущено время, что дети выросли без него.
Он рос без отца и хотел другого для своих детей. Младший внук уже начал разговаривать, но половину букв глотает. Мы уже выучили его «язык», а Сережа просит: «Переводите его». Зато все рады. Оба сына не отходят от него, висят на нем.
От наших вопросов он отшучивается.
Невестка спросила: «Тебе страшно было?» Он: «Как тебе сказать. Примерно так, как тебе перед родами».
Сейчас ребята в Киеве, в госпитале на осмотрах у врачей.
Через несколько дней вернемся в Одессу. Мы не думали, что будем жить там так долго. Но ностальгии нет, там уже нет моего города. Но есть боль из-за того, что там остались родители. Забрать некуда, мы снимаем квартиру, перспектив нет.
Жилье обещают сыну, но не мне, а у него своя большая семья. Можно продать наш дом, но тех денег хватит два месяца поснимать квартиру. Справимся. Да, сейчас есть негаразды, да не все в нашей родине хорошо, но мы наведем порядок.
***
Чтобы читать эксклюзивные истории
Свої в Telegram 
