«Мы были последним рейсом, приземлившимся в ДАП». Глава книги Елены Маленковой «Дом там, где сердце»

Вчера мы вернулись из Кемера.

Конечно, полноценного отдыха не получилось, хоть и погода, и серебристо-бирюзовое море, и серо-голубые горы, спускающиеся прямо к береговой линии все также радовали глаз.

Мы - почти 150 человек - вылетели рейсом из Донецка через неделю после злополучного псевдо-референдума, про который сказала наша пожилая соседка: «Не знаю ни одного человека, Леночка, кто бы на этот референдум ходил!»

Конечно, она лукавила. Она должна была сказать, что не знает ни одного человека из своего интеллигентского окружения.

Потому что, в истерике звонившая мне в Одессу подруга, с которой мы жили в одном подъезде, кричала в трубку: «Это кошмар! Они идут стройными рядами, в красивых нарядах, с причёсками, как на праздник! Я смотрю из окна, что же будет?!»

Мы вернулись из Одессы 12 мая, спустя день после «исторического события», и уже натыкаясь то на наши блок-посты под украинскими флагами, то на прикрытый маскировочной сеткой БМП, с тяжёлым сердцем въехали в город.

Город показался мне изменившимся за те 10 дней, которые мы отсутствовали. Уже практически нигде нельзя было увидеть плакаты, которые наши ребята вешали по ночам «Донбасс-это Украина!», и один из которых я сфотографировала на Ленинском проспекте на Мариупольской развилке, выезжая в сторону Одессы.

В городе стало меньше людей. Нет, ещё не началась «эвакуация». Это ощущение было оттого, что люди пробегали по улицам как-то незаметно, не глядя друг другу в глаза, боясь в этом молчаливом диалоге глазами ошибиться- свой или чужой.

С трудом выдержав неделю, мы взяли путёвки и вылетели в Анталию.
По приезду нас встретила улыбчивая девушка-гид, и поначалу мы решили, что она долго уже живет в Турции.

Не только из-за ее правильного турецкого, сколько из-за наивного вопроса: «А Донецк- это ещё Украина или уже Россия?»

Среди нас, только что сошедших с трапа и загрузившихся под жарким уже майским южным солнцем пассажиров, раздался недовольный гул.

- Не хотите в Россию?- улыбнулась девушка.

- Нееет- вразнобой и как-то протяжно ответили мы.

- И я не хочу,- вдруг сказала она.- Я из Запорожья, на практике здесь, уже 4-й месяц.

- А мы хотим!- вдруг раздался громкий, с нажимом голос прямо за моей спиной.

Все разом повернулись туда, откуда этот голос послышался.

Сзади нас сидели двое, мужчина и женщина явно пенсионного возраста, в одинаковых пляжных панамах и с одинаково недовольно поджатыми губами.

- Чемодан-вокзал-Россия!- хором выдохнул автобус.

Двое за моей спиной замолчали и за всю дорогу до своего отеля, а они выходили последними, не проронили ни слова.

Мы любовались пейзажами, купались в ещё не отогретом с зимы море, ругались с пожилой парой из Москвы, до хрипоты доказывая, что «злые бандеровцы» и националисты- плод их дурной фантазии.

Мужчина был высок, статен той особой статью, которую придаёт власть и большие деньги. Он работал в каком-то из подразделений газпрома, и деньгами от него разило за версту.

Он был вежлив, казалось, старался добраться до сути, понять происходящее, что заставляло нас снова и снова находить аргументы.

Его жена, приземистая полноватая блондинка его возраста, визгливым голосом быстро говорила про свою племянницу, которая была вынуждена бежать из Красного Луча- небольшого городка в Луганской области практически сразу после «майдановского переворота», о зверствах бандеровцев на Донбассе, и в итоге закончила «бедными крымчанами, которых они- Россия- просто спасли!»

Вторая пара, ребята лет чуть за 30, тоже из Москвы, все время приставали к нам с разными вопросами, спрашивали, действительно ли мы своими глазами видели там русских, мы им давали смотреть в ютубе ещё не удалённый ролик про захват диверсантами Славянска, и многое другое.

Ребята жили на Рублевке, занимались яхтенным спортом и яхтенным же бизнесом, ходили в своё время на Болотную, и были встревожены не меньше нашего.

Мы обменялись телефонами и даже пару раз созванивались, когда приехали в Киев. Потом как-то было некогда, телефоны потерялись, и больше об их жизни нам ничего не известно.

25 мая были выборы президента Украины, от которых мы- жители тогда ещё неоккупированного Донбасса - были «освобождены» защитникам русского мира.

Ещё накануне мы сделали площадку для электронного голосования в фейсбуке. Мы общались с Елена Альперович, готовя голосование и привлекая все больше пользователей сети.

Помню, что я тогда пообещала Лене, что когда мы вернёмся в Донецк, то всей этой темной нечисти там уже не будет.

Лена почему-то мне поверила.

Наш рейс сел в аэропорту Донецка в 2 часа ночи 26-го мая. Мы не спеша пересекли границу, пройдя мимо равнодушных таможенников, и забрав чемоданы, сели в припаркованный на площадке автомобиль. От аэропорта до нашего дома всего 3 километра.

Наутро, в 7 утра нас разбудил звонок от моего брата: «Вы где?»

- Дома, а что?

- В 3 часа ночи был захвачен аэропорт. Я думал, вас завернули на Киев, самолёты не принимают.

Потом мы узнаем, что мы были последним рейсом, приземлившимся в ДАП. ДАП, который войдёт во все военные учебники как наша собственная Брестская Крепость.

Символ мужества и стойкости. Символ беззаветной любви к Родине и окончательного водораздела на до и после...

Над городом летал самолет. Андрей сказал, что это не истребитель СУ-27, который летал в апреле во время штурма ДонОга, а штурмовик СУ-25.

Я видела страх в глазах прохожих, но у меня совершенно не было страха. Я говорила всем: «Вы что, это же наши!»

В тут ночь аэропорт был отбит.

Мы пили текилу, потом виски, потом водку под звуки канонады под нашими окнами, совсем по-киношному поставив светомаскировку, и все равно не верили, что это всерьёз.

Спустя всего 2 дня мне позвонит человек «оттуда» и скажет: «Ты в списках. У тебя сутки. Ровно настолько я смогу задержать информацию».

В тот же день, не дожидаясь ареста, мы купили билеты на поезд до Киева, вызвали такси к соседнему дому- опасаясь слежки, и с лёгкими сумками - мы же в отпуск!- вышли на перроне донецкого железно-дорожного вокзала.

До самого Красноармейска, пока не увидели сине-желтые полотнища над зданием вокзала, все время смотрели в окно и даже не распаковали вещи.

До последнего боясь, что вот представители «ДНР» ворвутся в наше купе и «именем молодой республики» арестуют меня.

Шло 30 мая 2014-го года. День нашего отъезда из Донецка, день, который стал точкой отсчёта нашего эмигрантского будущего.

По вопросам приобретения книги обращайтесь к Елене Маленковой.