Как и для чего фотограф из Петербурга Вадим Лурье собрал 15 тысяч старых снимков жителей Донбасса
Российский фотограф и визуальный антрополог (человек, который изучает этнографические снимки и фильмы) Вадим Лурье в 2018-2019 годах трижды приезжал в Луганскую область, чтобы фотографировать будни жителей прифронтовой зоны и изучать фотоархивы. Снимки Лурье вошли в проект «Человек и место», который показали в Киеве, Москве и Берлине.
Выставка подготовлена в рамках проекта Memory guides: information resources for the peaceful conflict transformation, который проводит Центр независимых социальных исследований (СISR e.V. Berlin). Проект поддерживает Министерство иностранных дел Германии, его цель – способствовать мирной трансформации конфликтов путем создания условий для диалога. В Берлине рядом со снимками луганских городов демонстрировали работы, сделанные в Армении и Азербайджане – в лагерях беженцев из Нагорного Карабаха.
На востоке Украины Лурье также собирал материал для проекта «Донбасский семейный фотоархив», который проводился совместно с Екатериной Сирик из художественной резиденции «Плюс/Минус» в Северодонецке. Полсотни семей из разных городов Луганской области разрешили оцифровать свои архивы для систематизации и изучения. С этого проекта мы и начали разговор.
«Мы собрали 50 фотоархивов жителей Луганщины, с этим массивом можно проводить научные исследования»
– Как и для чего вы изучали семейные архивы на Донбассе?
– Мы встречались с людьми, совершено случайными, знакомыми знакомых. Они были готовы поделиться своими семейными фотоархивами для оцифровки. Мы брали у них интервью, я эти фото обрабатывал и вводил в базу данных. В результате получилось 50 фотоархивов жителей Луганщины, почти 15 тысяч изображений. Это серьезный массив, с которым можно проводить научные исследования о том, из чего состоит семейная память.
Задача была не просто собирательская. Мы думали, что сделать небольшими силами, без поддержки, для того, чтобы что-то понять о Донбассе, его жителях, истории региона.
На выставке «Человек и место» в пространстве IZONE в Киеве
– И что стало понятно?
– Мне, как человеку, приехавшему на Донбасс впервые, хотелось узнать региональные особенности. Я искал, спрашивал. На фото есть терриконы, то, что снято шахтерами. Но мы видели много фотокарточек не только городских, но и сельских. Может, четверть архива – сельская жизнь.
Например, я не видел в России, чтобы молодожены вставали на рушник. Есть безумно интересные фотографии со второго или третьего дня свадьбы: переодевания, маскарад. В этом отражается интересный фольклор. И есть много украиноязычных надписей на обратной стороне фото.
«Моя работа в режиме стрит-фото в Луганской области не отличается от работы в российских городах»
– Какие у вас впечатления от общения с людьми?
– Когда я ехал первый раз, был немного насторожен. Я не знал, как встретят люди, как я буду общаться. Это прифронтовая территория, там военно-гражданская администрация, до Луганска – 100 км. А я не военный журналист, у меня нет опыта работы в горячих точках. Я – документалист, который работает на улице, снимает стрит-фото.
Я понимал, что в местах, где происходили сложные события, люди могут быть травмированы. Но моя работа в режиме стрит-фото в Северодонецке, Лисичанске и даже в Станице Луганской не отличается от работы в Москве, Санкт-Петербурге или небольших российских городах. Все, что я встретил – доброжелательное отношение.
У меня ощущение, что все может таким же образом наладиться. Не без сложных моментов, но все может вернуться на круги своя. Я не вижу в этом большой проблемы.
– Но эти 5 лет работает российская пропаганда, обрабатываются школьники и так далее. Насколько корректно сравнивать последствия недель и годов оккупации?
– Наверное, это так. Ситуация усложняется с каждым днем и месяцем. Но меня удивило и порадовало, что железного занавеса нет. Студенты с неподконтрольной территории ездят учиться в Северодонецк. Есть возможность узнавать, как живут здесь люди.
На открытии выставки Вадима Лурье «Человек и место» в пространстве IZONE в Киеве
Лучшая агитация, пропаганда – общение людей друг с другом. Когда люди общаются, они начинают понимать друг друга. Других надежд и нет.
«Мы захотели, решили и сделали» – вот такой интонации в Украине довольно много»
– Не боитесь, что в вашем проекте увидят только негатив: советское прошлое, следы войны, экономический кризис?
– Из моих работ можно было бы сделать выставку «Социальные язвы Донбасса» или наоборот «Прекрасные дети и патриотизм». На выставке есть и 9 мая, и День вышиванки. Меня интересуют не экстремальные события, не люди в экстремальных ситуациях, а обычные люди. Пусть даже они оказались в условиях жизни прифронта.
На выставке Вадима Лурье «Человек и место» в пространстве IZONE в Киеве
Я видел, что люди, которые пришли на 8 и 9 мая, также переживают историю города, который был захвачен. Это местная история. Они вспоминают людей, которые похоронены в братских могилах. Это для них важно. Их эмоции нельзя отобрать, приватизировать.
В одних странах, не говоря о России, этот день называется праздником. Он призван вызывать позитивные эмоции. Власть перехватывает повестку и навязывает способ отмечания этой даты. Из нее максимально убирается память о трагедии. Безусловно, день окончании воны был праздничным, но через столько лет мы отмечаем не столько день, сколько окончание всей войны. Всего трагического периода.
Я безусловно поддерживаю идею Дня памяти и примирения – то, что я наблюдал в Северодонецке. На мой взгляд, был максимально убран советский типа празднования Дня победы. Были портреты ближайших родственников, но не массово и без символики. Это не навязывалось, не вызывало протеста. Люди продемонстрировали свою семейную связь.
Главная эмоция была, на мой взгляд наблюдателя – благодарность ветеранам, которые там присутствовали. Так как Северодонецк пережил захват и освобождение в 2014 году, то цветы возлагали и к памятнику полковнику Александру Радиевскому (погиб 23 июля 2014 года при освобождении Лисичанска, ему посмертно присвоили звание генерал-майора. – Свои), который освобождал этот регион. Эти две памяти совместились в рамках одного дня. Главный тезис был – чтобы этот день не повторялся никогда больше. Вот это, мне кажется, весьма существенно для Северодонецка.
– Насколько далеко Украина ушла от РФ?
– Прослойка украинцев, которые готовы вкладываться, инвестировать в изменения, сейчас, как мне кажется, больше, чем подобная прослойка в России. Это не значит, что люди в России не хотят изменений. Они хотят. Многие. Но вопрос не в том, что люди думают и говорят, а в том, что конкретно делают.
Это то, что меня вдохновило на работу с «Донбасским фотоархивом».
Мы просто поехали и собрали фотоархив, который будет представлен на нескольких международных конференциях, который мы постараемся сделать доступным в интернете, для исследователей. Это исследование повседневности, быта, то чего очень мало.
«Мы захотели, решили и сделали» – вот такой интонации в Украине довольно много. В этом надежда на изменение. Количество небольших низовых инициатив может перейти и переходит в качество.
Справка о фотографе
Вадим Лурье — фотограф, фольклорист, визуальный антрополог, проживает в Санкт-Петербурге, Россия. Участник городских художественных и документальных выставок.
Лурье – автор и составитель «Азбуки протеста» — альбома фотографий и краткого справочника по российским протестам 2011–2012 годов, рассказывают на сайте фонда «Изоляция».
Был единственным российским автором коллективной фотовыставки под открытым небом на Майдане в Киеве «Женщины Майдана» (2014).
Фотограф и художественный редактор журнала «Фольклор и антропология города».
***
Чтобы читать эксклюзивные истории
Свої в Telegram 
