На аглофабрике, как на Марсе: почему Barbudaz из Мариуполя ушел с завода и стал художником

Три главные работы – «Застройщик», «Свинополис» и «Супермаркет» – часть городской серии, которую автор планирует продолжать. «Метинвест», «Заводская мать» и «Граммофон» – часть индустриальной серии, с ней художник постоянно работает на протяжении нескольких лет. Остальные работы – «Атлант», «Музыкант», «Морфий», «Индюки», «Ангел и моль», «Сигареты», «Щелкунчики» – на бытовые, печальные и веселые темы.

«Свои» встретились с Barbudaz, который является потомственным металлургом и сам несколько лет проработал на промышленных гигантах Мариуполя. В формате монолога он поделился воспоминаниями о заводской работе, рассказал о своем творчестве и почему скрывает лицо под маской.

«В маске мне уютно, как в домашних тапочках»

Barbudaz – это моё старое прозвище, оно давно ко мне приклеилось. На испанском «barbudos» означает «бородач». Я не люблю называть свою фамилию и имя. Всегда на презентациях ношу маски. Мне так комфортно. Когда общаешься без маски, приходится «держать лицо», а с маской все иначе. Мне в ней уютно, как в домашних тапочках.

«В детстве у меня было романтическое представление о заводах»

Я родился и вырос в Мариуполе. Прожил там около 25-ти лет. Получил среднее техническое образование, по специальности – машинист тепловоза.

Почти все мои родные были простыми рабочими на заводах: бабушка и дедушка работали на «Азовстали», мама на «Азовмаше. В детстве у меня было романтическое представление о заводах, наверное, потому что никто из родных не рассказывал в деталях о своей работе.

«Заводская мать» Свои

Возле центральной проходной завода «Азовсталь» была дырка в заборе, через которую с отчимом ходили на рыбалку. Сейчас туда просто так не попадешь – все ограждено забором с колючей проволокой. А в 1990-е толпы рыбаков спокойно туда ходили. Иногда это были зимние ночные рыбалки. На «Азовстали» есть места, где вода, используемая в производстве, сбрасывается в море. Эти места называли «горячкой», поскольку сбрасываемая вода была горячей и зимой рыба на нее «шла». 

Мне нравился гул завода, лязганье металла, ночные огни по всему предприятию и близость моря. Все это подтолкнуло к тому, что я пошел учиться на машиниста тепловоза. К тому же любил читать книги о промышленной революции и индустриализации. В этом для меня была некая романтика. Но она стала потихоньку растворяться уже после второго курса. Я понял, что всё не так, как я себе представлял. А когда попал на практику в тепловозное депо на «Азовстали», от романтики не осталось и следа. Я переживал это очень болезненно, хотя не понимал, что со мною происходит.

Промышленная рутина

Каждое утро на заводе «Азовсталь» у нас был «развод». Это то же самое, что пятиминутка или линейка. В одном месте собираются рабочие, и мастер, вываливая трехэтажный мат, мотивирует людей к плодотворной работе.

Еще не нравилось то, что многие «отсиживались» или создавали видимость работы. День за днем, месяц за месяцем, год за годом «отсиживались» на заводе за фиксированную ставку. 

«Метинвест» Свои

После полугода на «Азовстали» стал работать на Мариупольском металлургическом комбинате имени Ильича. Обычно заводчанин работает в определенном цеху, например, в доменном, прокатном или конвертерном. Человек может за многие годы работы никогда не выходить за пределы своего цеха. Мне повезло, на ММК я работал электриком, обслуживающим пожарную сигнализацию. Кабельные тоннели, масляные подвалы, насосные и так далее. Я мог перемещаться по всей территории этого огромного предприятия. И только благодаря этому продержался там два года. Мне казалось, что теряю напрасно время, но позже осознал, что весь этот период я собирал материал для работы художником. Можно сказать, что учился на заводе быть художником.

Япония на аглофабрике

У меня всегда было двойственное восприятие завода. С одной стороны, эстетическое –  архитектура цехов, звуки, специфические запахи, огонь и раскалённый метал. Это мне нравилось. Представьте, сорокаградусная жара, а вы идёте в тяжёлых сапогах, в робе и каске по красной из-за агломератной пыли земле, которая раскалена. У меня были такие ассоциации, что я нахожусь на Марсе. Или когда весной идешь по территории аглофабрики: цеха, трубы, люди в чёрной пыли, а рядом цветут фруктовые деревья, и кажется, что ты в Японии.

«Сигареты» Свои

Второе восприятие – негативное, из-за отношений между людьми. Были такие, которые ради премии «стучали» на других. Отношение начальства к подчинённым, как к скоту. В нашем цеху половина коллектива была пенсионного возраста, а другая половина – молодые. На «разводе» мы друг на друга смотрели, как люди с разных планет.

Москва, возвращение в Мариуполь и Киев

В 2003 году я ушел в отпуск и больше не вернулся на завод. Я просто уехал в Москву. Первый год было очень трудно, особенно учитывая тот факт, что до этого я никогда за пределы Мариуполя не выезжал, а тут сразу попал в многомиллионную Москву. Не знал, чего я хочу и к каким целям идти. Следующие два года было легче, но мне все же не удалось найти себя в Москве и остаться.

Вернулся в Мариуполь. Подумывал заняться режиссурой, я очень люблю кинематограф. Стал двигаться в эту сторону. Но оказалось, что ошибся с выбором. Драматургия в кино – сложный процесс и тут ты слишком зависим от людей. Художник зависит только от себя и, соответственно, может винить только себя.

 Свои

В Киев переехал в 2009 году. С Киевом у меня несколько иные отношения, нежели с Москвой. Когда приехал сюда, уже лучше понимал свои цели и желания. Невозможно уехать в большой город, не взяв с собой свое прошлое. Ну, по крайней мере, у меня не получилось. Долгое время за мной тянулся шлейф прошлого. Как по мне, одного переезда мало, чтобы изменить свою жизнь. На это необходимо много времени. Чтобы понять город, мало прогуляться по Майдану. Город – это люди, только через них ты начинаешь чувствовать и понимать город. Постепенно проходя этот путь, ты сам становишься другим.

Картины на картонках и в компьютере

Первые картины были написаны еще во времена работы на заводе. Иногда после работы рисовал на картонках. Мне тогда казалось, что это гениально, а мои друзья смеялись. Когда у меня появился компьютер, стал рисовать в различных программах.

Цифровое искусство хорошо тем, что ты можешь много экспериментировать, делать десятки вариантов одного и того же рисунка, играть с цветом. Также всегда можно сделать возврат к предыдущей точке, если допустил ошибку или пошёл в неправильную сторону. На холсте или бумаге сделать это сложнее, не всегда получается исправить ошибки.

«Меня интересует современный город как организм или явление»

Картина «Свинополис» – одна из новых, мне кажется, одна из самых удачных. Я много работаю с городской и индустриальной тематикой, периодически к ним возвращаюсь. Эти темы достаточно большие и сложные, исчерпать их трудно.

 Свои

«Свинополис» не о Киеве или Москве. Меня интересует не конкретный город, а современный город как организм или явление. Я, как художник, в свои картины вкладываю много труда, и мне хотелось бы, чтобы зритель попробовал сам для себя решить, что он видит или не видит на них.

Вам будет интересно:

Художник Дмитро Коломойцев: «Я далекий від війни, але мені пощастило, що потрапив туди»

Як це — бути «не жлобським» художником у Луганську 2000-х. Історія Ярослава Деркача

Вы удивитесь, но у Луганска были шансы стать культурным городом. Почему – объясняет Антон Лапов

***

Щоб читати ексклюзивні історії про схід першими, підписуйтесь на нашу сторінку у «Фейсбуці» і Телеграм-канал «Свой в доску».