Я вообще не общаюсь с родителями, и вот почему. Пять историй луганчан

«Даже когда война началась, отцу было все равно, что со мной»

Юлия Холмакова, преподаватель, Луганск – Киев:

– Когда это произошло? Так просто не вспомнишь. Наверное, в 1990-х все началось. Отец тогда начал работать в милиции, очень хорошо зарабатывал, никогда не жалел на семью денег. Но! Всегда были конфликты по поводу моей внешности и длинных волос брата, тогда третьеклассника. Он говорил: «Не мужик, отдам в армию». А когда я сделала первую татуировку в 16 лет, в 11-м классе, он наорал на меня и полгода игнорировал. 

Юлия Холмакова Фейсбук Юлии Холмаковой

Когда отец получил звание подполковника, отмечал так, что попал в больницу. Все годы учебы в универе я в шоке наблюдала, как он пропивает все: квартиру, дом, две машины, как от него отворачиваются друзья. В итоге ему помогли уйти на нормальную пенсию, чтобы не увольнять. 

Отец бухал во дворе с бомжами – своими бывшими одноклассниками. Я шла домой с работы мимо него, и он меня даже не замечал, такой пьяный был

Четко помню эпизод в пятом классе, 1994-й год, мы учились во вторую смену. Всех встречали родители. И вот мои одноклассники начали смеяться, глядя в окно, и говорить: «Вон там твой батя бухой за тобой приехал». Я в слезах вышла через пожарный выход за кабинетом трудов и побежала домой через гаражи, чтобы не встретить его по дороге. Нельзя стыдиться своих родителей, но за него мне было стыдно сто пятьсот раз.

Хотели бы мы пойти навстречу друг другу? Сейчас, наверное, да. Но тогда во мне была только обида на него, а он никаких попыток сблизиться не делал. Даже когда война началась, ему было все-равно, что со мной. Он и к маме в больницу ни разу не приехал, когда ей операцию делали. Так бухал, что не заметил ее отсутствия дома.

Я считаю, что жизнь даётся нам один раз, и не нужно портить ее, общаясь с токсичными людьми, даже если они – твоя семья

Ну и «белочные» глюки отца тоже очень меня пугали в подростковом возрасте. Ему посреди ночи пауки мерещатся, он вбегает к нам в комнату и орет, а тебе 11 и – страшно.

Наш разрыв не связан с ситуацией на Донбассе. Хотя у меня есть знакомые, которые резко перестали общаться со своим дедом. Он их проклял и обозвал «бандеровцами». Но они ему все-равно деньги передают через соседку, которая ездит за украинской пенсией.

«Отец не мог любить. Рос в интернате, как и мама, как и я»

Сергей Кушкаров, раньше занимался археологией, работал фотографом, сейчас – повар, Луганск – Кемерово: 

– Я не общаюсь ни с кем из родителей. Отец умер, знаю точно. В январе 2016 или 2017 года. После 1990-го все годы – как один момент. Время стало. Бабушка умерла в 1994-м. Она обо мне беспокоилась и в итоге разбилась вдребезги: три инфаркта. Я был причастен. Отец имел 40+ гражданских и 5 законных жен за всю жизнь. 

Сергей Кушкаров Фейсбук Сергея Кушкарова

Я выехал к отцу 15 июля 2014 года, когда началась «дискотека» (боевые действия. – Свои). Летом жил у него на 52-м километре Мурманской трассы. Сильно ссорились тогда все время. Он был искалечен морально, потому что не мог любить. Рос в интернате, как и мама, как и я. 

С мамой я хотел наладить отношения в 2006-м, когда вернулся с раскопок, куда уехал из Киева. Но на второй день она меня прогнала. Что-то с утра я не то сказал. Больше ее не видел

Крестная мать выгнала меня в тот же вечер: я навел на нее эпидемиологическую службу, потому что приехал с ростовских раскопок с подозрением на носителя дизентерии.

В 2013-м мы с другом Ярославом Гребенюком были недалеко от поселка Пионерское Станично-Луганского района, где она живет. Начался ливень, мы его переждали, и я так ничего и не предпринял, чтобы увидеть крестную. 

В прошлом году я бросал уголь на даче у тещи в селе Подонино Топкинского района Кемеровской области. Мысль, что я подкидываю его в костер к отцу, подталкивала меня бросать злее

Брат отца Петр принял меня в 2007-м в селе Колещатовка Воронежской области. Там похоронены прадед с прабабушкой, которые растили моего отца перед школой. Там и похоронены родственники: Гелуновы, Зеленевские, Белоконевы и дядя с фамилией Попенко. С ним я тоже разругался, а на похороны двоюродного дяди опоздал, так как что-то перепутал. Не был на похоронах и сестры бабушки, потому что в 2005-м жил в Киеве. Приехал только на девять дней, на могиле ее ни разу не был. 

Меня одно беспокоит сейчас – я не могу изучить биографии родственников. Поэтому сам пишу дневник для своей дочери и много ее фотографирую.

«Мы не можем говорить напрямую. У нас начинаются взаимные издевки»

Мария, журналистка, Луганск – Харьков:

– Раньше мы с отцом хотя бы общались, правда, с переменным успехом. А потом… Для меня стало шоком, что он поддержал «ЛНР» и стал против Украины. Всю жизнь он был против коммунистического режима, поэтому я не понимаю его позиции. 

Вся наша семья проукраинская. И ситуация с отцом с  каждым годом ухудшается. Если в 2014-м это все было больше в шутку, то сейчас – серьёзно и обидно. Местами доходит до маразма. 

Отец, например, приезжает в День вышиванки и на полном серьёзе спрашивает, не задержат ли меня за то, что я не в национальной одежде. Если это шутка, то она так не звучит

Раньше я замечала, что живя здесь (на подконтрольной Украине территории. – Свои) две недели, отец начинает поддерживать Украину. Теперь такая перемена взглядов не происходит. Разрыв между нами – родителями, друзьями и знакомыми – растет. Конфликты стали какие-то глубинные и задевают самые больные точки. Я решила, что нам лучше не общаться.

Есть еще личностные мотивы. Но основной причиной разрыва стали политические взгляды. Как только отец сходит с поезда, сразу начинаются оскорбления украинцев, которые у него, конечно же, бандеровцы. «Почему у тебя все книги для ребёнка на клятій українській мові?» и так далее. 

Это конфликты, которые никак не решаются. Они задевают меня. Всё это видит ребёнок. Поэтому я не хочу такого отношения. Мне спокойнее, когда не задевают мои ценности. 

С моей стороны нет попыток пойти навстречу. Я вижу, что попытка поговорить только усугубляет конфликт, и я не вижу путей его решения. Мы не можем говорить напрямую. У нас начинаются взаимные издевки

При этом я знаю, сколько прошел отец, какое у него было критическое мышление. За эти 6 лет все накопленное обернулось в противоположную сторону. Мои друзья и близкие оказались людьми, которых я не знаю. И я не знаю, как себя с ними вести. Эти люди меня не понимают, а я не понимаю их.

«Русскость» – это болезнь, которая передается половым путем»

Аристарх, слесарь, Луганск – Станица Луганская:

– Наше общение с матерью испортил квартирный вопрос. Мы не смогли на двоих поделить две «хаты» в 2007 году. Делили мы их до 2010 года – с истериками, скандалами и кошмаром. Тогда расстались, но не насовсем. Через несколько лет скандалы и истерики забылись, захотелось снова общаться. 

Ну а потом пришёл «русский мир», и оказалось, что женщина, у которой девичья фамилия заканчивается на -енко, которая вышла замуж за человека с фамилией тоже на -енко, идентифицировала себя как «русскую женщину». Вся ее «русскость» заключалась в том, что у ее свекрови была фамилия Цапулина и была она родом из Пензенской губернии. 

В общем, «русскость» – это болезнь, которая передается половым путем. Общаться дальше стало неинтересно. 

Желание пойти навстречу было и есть эпизодически до сих пор. Сейчас физически это невозможно, так как у матери – на территории под контролем «ЛНР» – мне не рады. Да и ей тут тоже

Я не буду говорить, что я сильный патриот Украины. Нет. Я просто лютый антисовок. Люди, которые любят СССР, мне отвратительны до глубины души. 

Мама хотела помириться. Попросилась ко мне в скайп, я добавил. Ждал, что она что-то напишет, начнет общаться. Не пишет, не общается.

От автора

В редакции меня попросили найти побольше людей, которые не станут скрывать свои имена. Чтобы соблюсти это требование и нарушить баланс анонимы/не анонимы, я расскажу свою историю. У меня тоже не сложилось общение. Правда, только с отцом. 

Отец развелся с матерью, когда мне было 2,5 года. До моих 30 лет я, в основном, выслушивал от него массу обещаний и все. Общение происходило редко, раз в несколько лет. С наступлением четвертого десятка, в ожидании собственного сына, я понял, что нам нечего делить, время идет и можно, в принципе, пойти навстречу друг другу

Папа даже приехал к нам в Харьков в гости после рождения сына и привез какие-то подарки. Это было начало 2014 года.

Весной в Луганске начались события, и он стал мне часто звонить, в основном, пьяный. Пили тогда все, и это не было из ряда вон выходящее явление. В него всегда влазило много. Он этим страшно гордился, как и тем, что служил в ВДВ на границе Таджикистана и Афганистана. 

Недавно возобновленные отношения начали катастрофически портиться после того, как отец признался, что ходит со своими детьми на баррикады перед СБУ. Каждый день слушает там «повестку дня»

Тогда я начал ему рассказывать про ЕС, НАТО и Европейские ценности. В них тогда еще все проукраинские верили. 

Отец не спорил, внимательно слушал, с чем-то соглашался. Но потом объявил, что поедет «на родину, к Бацьке». Он у меня был белорус. Я не останавливал его в выборе и ждал, когда он соберется уезжать.

Наступил июнь, ситуация в Луганске окончательно обострилась. В середине месяца он позвонил мне из больницы и сказал, что у него инфаркт. Уже разговаривал и был после операции. Его спасли. 

Отцу предстояло пролежать там еще неделю. 22 июня мне позвонила его близкая знакомая и сообщила, что он умер. Его печень не выдержала того количества препаратов, которые ему прописали колоть. Цирроз. Пил он, как десантник, и погиб не под обстрелами. 

До сих пор я не был на могиле отца и знаю только название кладбища в Луганске, где он похоронен. Приехать туда, чтобы найти место, где он лежит, для меня – не совсем безопасный вариант

Когда это произошло, стало по-настоящему тоскливо. А я всю жизнь полагал, что мне будет все равно, если его не станет. Оказалось – нет. Многие, кто не общается с родителями, думают, что их не торкнет потеря родных. Поверьте, это не так.

"Дети – не мороженое, чтобы их выбирать". Как спасались от войны многодетные приемные семьи

Не чужие герои. О чем мечтают вдова Владимира Рыбака и мама Романа Напрягло

Как это – быть одиноким пенсионером, когда рядом война? История Маргариты Ивановны из Попасной

Почему мы должны говорить о войне. Размышления психотерапевта

***

Чтобы читать эксклюзивные истории про восток первыми, подписывайтесь на нашу страницу в фейсбуке.